Загадка «Устья» Шексны, или правда
и мифы о начальной истории Рыбинска
Вместо предисловия
Со времени публикации статьи под таким заголовком прошло
более десятка лет. Многочисленные отклики, которые она вызвала,
споры, идущие по сей день, а также события, произошедшие в нашем
городе за последние годы и косвенно связанные с данной проблемой,
заставляют еще раз обратиться к данной теме.
Странное дело, вопрос об «устье» Шексны (напишем это слово
в кавычках) всегда как бы зримо просвечивал для неискушенного
читателя сквозь другие множественные «белые пятна» истории
рыбинского края, так сказать, всегда был «налицо». Но при этом
ни одной публикации в дореволюционной литературе и периодической
печати на сей счет никогда не было. Как не было и увязок
с событиями 1071 года на устье Шексны с историей Рыбинска
ни в одном краеведческом очерке о нашем городе, выходившем
в ту пору — по всей видимости, маститые краеведы прошлого
никакой проблемы и не замечали. И, напротив, как по команде,
в первые десятилетия советской власти стали появляться книжки,
в которых авторы указывали, что город Рыбинск ведет свое начало
от средневекового погоста Усть-Шексна. Без «споров», газетных
реплик и т.д. Эта версия оказалась настолько живучей, что до настоящего
времени является официальной, по крайней мере в нашем
Рыбинске. Почему же дискуссии стали вестись только в новейшее
время? К этому феномену мы еще вернемся, а пока лишь констатируем
факт: усть-шекснинская, если можно так выразиться, «ересь»
в рыбинском краеведении, появившаяся в советские времена, едва
не заполонила в последние годы печатные периодические издания
региона.
5
В пыли веков
В чем же кроется суть проблемы? Для прояснения ситуации,
читатель, нам надо мысленно перенестись в далекое прошлое, в былинную
Русь, еще раз обратиться к «преданьям старины
глубокой».
Под 1071 годом древнейшая русская историческая хроника —
Начальная русская летопись «Повесть временных лет» — впервые
упоминает Ярославль и сообщает о казни на устье Шексны двух
волхвов-язычников, предводителей антифеодального восстания смердов.
Это восстание в тогдашней Ростовской земле было вызвано
страшным недородом (неурожаем), голодом и распространилось
на север обширнейшего края… На всем протяжении своего похода
волхвы, по летописи, приказывали убивать «лучших», родовитых
«жен», отбирая у них хлеб (жито). Основные события развернулись
в непосредственной близости от бывшей столицы народа весь —
древнейшего русского города Белоозеро, где в то время собирал
дань воевода черниговского князя Святослава Ян. Сопровождала
его, надо полагать, неплохо вооруженная дружина. Восставшие
поднялись вверх по Шексне и пришли в Белоозеро («и придоста
на Белоозере»), Опуская подробности, рассмотрим повнимательнее
финальные события. По требованию Яна белозерцы все-таки выдали
волхвов, на чем восстание и закончилось. Воевода спросил волхвов:
«Что вам бози (боги) молвят?» Волхвы ответили — «Стати нам
перед Святославом». В этом кратком ответе волхвов явно заметны
утверждение, уверенность. В этимологическом словаре Н. Шанского
древнерусское «стать», т.е. «стати», дано в значении «стоять»,
с тем же корнем, но с перегласовкой. Очевидно, волхвы попытались
уцепиться за последнюю соломинку и склонить Яна отвезти их
на княжий суд — ведь судить смердов по тогдашним законам мог
только «их» князь. Отсюда и «ответ» языческих богов волхвам, что
последним все равно «стоять» перед Святославом.
Однако еще Н. М. Карамзин заметил, что Ян просто посмеялся
над язычниками, хотя об этом летопись умалчивает. Почему?
Последующие действия воеводы — яркое тому подтверждение. Ян
Вышатич велел привязать разбойников к мачте («упругу») и «пусти
пред собою лодье, и сам по них иде». Слово «пустить», по тому же
этимологическому словарю, в старые времена было близко по зна6
чению к слову «простить», означало «делать пустым, свободным».
Мы, кстати, до сих пор используем «пусти» в значении «отпусти».
Воевода, вероятно, решил прилюдно, на виду у полуязыческого
населения, «испытать» «их» богов — «поставят» ли они волхвов
перед князем, и отпустил их, привязанных, на волю течения, а сам
пошел за ними. Куда могли рано или поздно вынести лодку с привязанными
волхвами воды Белого озера? Наверное, к истоку
Шексны. По словам знакомых мне белозерцев, даже после создания
водохранилища там еще сохраняется сильное течение. Так что к князю
Святославу «боги», конечно, волхвов не доставили.
На устье Шексны Ян повторил волхвам свой вопрос («Сташа
на устье Шексны, и речеима Ян: «что вам бози молвят?»). Теперь
уж волхвам некуда было деваться, и они ответили, что не быть им
от него живыми. Тогда кудесников по приказу воеводы («мстите
своих!») убили, повесили на дубе, а Ян возвратился «домой». На следующую
ночь на дерево залез медведь и загрыз тела вождей
восстания.
Но неужели Ян Вышатич потехи ради тащился от Белоозера
четыреста верст до нашего, рыбинского, устья Шексны? О каком же
загадочном «устье» идет речь в летописи?
«Второе» устье
Вроде бы все правильно и бесспорно на первый взгляд — в летописи
упомянуто место, в двадцатом веке вошедшее, правда, случайно,
в окраинную черту современного Рыбинска, этакое историческое
урочище на устье Шексны. Но это только на первый взгляд.
Все дело — в неоднозначности удивительного слова устье (кстати,
однокоренного с древним общеславянским «уста»), означавшего
в старину не только место впадения реки в озеро или море, но и место
выхода речных вод из озера, то есть исток. В любом хорошем
словаре можно найти толкование подобной двоякости. Даже в современной
литературе встречаются примеры использования «второго
», архаического значения устья. Так, в книге В. Булкина
и О. Овсянниковой «По Неве и Волхову», вышедшей в 1981 г. в серии
«Дороги к прекрасному», можно прочитать: «Сиверсов канал
соединил устье рек Меты и Волхова». Но ведь известно, что Мета
7
впадает в озеро Ильмень, а Волхов, слава Богу, вытекает. Читатель
спросит: а причем здесь Рыбинск? Да при том, что у истока реки
Шексны из Белого озера с 1251 года существовал Устьшехонский
Троицкий мужской монастырь, основанный белозерским князем
Глебом Васильковичем, сыном героя Ситской битвы. Свое название
он сохранял вплоть до упразднения в екатерининскую эпоху.
Шехоной же в старину называли реку Шексну. В популярной некогда
энциклопедии Брокгауза и Ефрона можно найти, к примеру,
следующую запись: «Карголомская волость тянулась вдоль берега
Белого озера к Кубенскому, начинаясь несколько выше устья
Шексны». В самой начальной русской летописи, созданной в начале
XII века ученым монахом Киево-Печерского монастыря Нестером,
есть еще одно место, связанное с устьем как выходом речных вод.
На первых же страницах читаем, что Волхов «впадает в озеро великое
Нево (Ладожское), и устье того озера (то есть вся река Нева)
впадает в море Варяжское» (Балтийское). Выходит, что двоякое
значение «речного» устья бытует в русском языке и литературе
на протяжении тысячи лет.
Подобные топонимические феномены знает и западноевропейская
география. Всем известный город Женева, к примеру, свое название
получил от нарицательного кельтского §епа — «устье». Почему?
Да потому что он расположен в месте истока реки Рона, вытекающей
из Женевского («Устьинского») озера. Названию этому более
двух тысяч лет.
Письмо академика Д. С. Лихачева
На занятие подобной темой автора этих строк натолкнули появившиеся
в начале девяностых годов в рыбинской прессе публикации
о том, что ведущиеся несколько лет на устье Шексны раскопки
позволили сделать заключение о почти (опять, и, увы, вынужденно,
приходится говорить об историческом возрасте!) тысячелетней истории
Рыбинска. Я тогда как раз занимался историей белозерского
княжества, и, надо сказать, тема меня заинтересовала. В 1995 г.
статью «Загадка «устья» Шексны» с вышеизложенной трактовкой
летописного рассказа, опубликованную в «Рыбинских известиях»,
я отправил в город на Неве крупнейшему специалисту по древне-
8
Академик Д. С. Лихачев
русской литературе, переводчику-текстологу летописных текстов
академику Дмитрию Сергеевичу Лихачеву, председателю Российского
фонда культуры. Под его редакциями на протяжении многих десятилетий
издавалась и начальная русская летопись. В начале 1996 г.
был получен собственноручный ответ академика: «Уважаемый
Евгений Станиславович! Вы, мне кажется, совершенно правы. Прошу
у Вас разрешения использовать Вашу статью в новом издании
«Повести временных лет», разумеется, со ссылкой на Вас. С наилучшими
пожеланиями на 1996 год Д. Лихачев. 23.01.96». Позднее,
когда мне довелось побывать у Дмитрия Сергеевича в гостях, за разговором
о судьбах памятников старого Рыбинска мы еще раз вспомнили
об этой истории.
Где жил Ян *Вышатич?
* Здесь и далее заголовки тематических рубрик, обозначенные звездочками, проставлены
редактором-составителем.
Не так давно мне еще доводилось читать рассуждения, что приказ
Яна Вышатича «мстите своих», относящийся к родственникам убитых
волхвами людей, мог быть произнесен только за много верст
от Белоозера, на «нашем», например, устье, где только и могли быть
родственники убитых. Но ведь, коль скоро из летописного текста
следует знание белозерцами того факта, что волхвы побили «многих
жен по Волге и по Шексне», вытекающей из Белого озера, значит,
они наверняка причиняли зло и непосредственно в окрестностях
города Белоозеро, то есть, «своим».
Все же появлявшиеся рассуждения о том, что второе значение
устья как истока бытовало в тринадцатом веке и позднее, а в одиннадцатом
нет, и наоборот, можно признать условными по единственной
и важнейшей причине. Ведь начальная русская летопись —
не только исторический, но и литературный памятник. Захотелось
ее автору, жившему, кстати, в Киеве, то есть весьма далеко от мест
рассматриваемых событий, назвать исток устьем, невзирая на «бытование
» или нет, он и назвал — так ему было удобно. К тому же,
как мы видели, логика повествования летописного отрывка о волхвах
и действий персонажей связана исключительно с окрестностями
города Белоозеро. Если предположить, что казни ради надменный
сборщик дани поплыл в «тмутаракань», за четыреста верст, чтоб
потом вернуться обратно, летописный рассказ теряет всякий смысл.
Откуда бы стало известно Яну, вернувшемуся «домой» (а ведь с его
слов и записан, по утверждению летописца, этот рассказ), что
на следующую ночь медведь загрыз повешенных? Ясно, что «временный
» дом воеводы находился рядом, или, по крайней мере, не так
уж далеко от места казни — в городе (или у города, не суть важно)
Белоозеро.
10
Миф об Усть-Шексне
С местами событий глубокой старины вроде бы все ясно. Но откуда
тогда мифический, по словам московского ученого, д.и.н.
В. А. Кучкина, топоним Усть-Шексна, якобы бытовавший, по мнению
рыбинских археологов, в Х1-Х1У веках, или даже целый город
с таким названием, от которого якобы «берет свое начало» Рыбинск?
Да ниоткуда. Оказывается, поселения с таким названием ни один
письменный источник до XV века на Руси не знает. Повторюсь,
в Начальной летописи упоминается лишь место, а не поселение,
да и то, как мы видели ранее, не в здешних краях. Наш археологический
памятник назван так лишь условно. Как же тогда называлось
древнерусское поселение, остатки которого, относящиеся к домонгольскому
периоду, раскопаны Рыбинской археологической экспедицией?
Этого до сих пор не знает никто.
Но что уж бесспорно и определенно на сегодня, так это письменные
свидетельства второй половины XV — начала XVI века
об Усть Шексне (так правильнее, без дефиса следует писать этот
топоним).
Наши археологи прекрасно понимают, что, коль скоро нет упоминаний
в ранних летописях о древнеславянском поселении на «нашем»
устье Шексны, кроме как упоминания о загадочном «устьи Шексны»
1071 года, нельзя датировать каким-то определенным годом наше
поселение по отдельным археологическим находкам — ведь люди
на слиянии двух крупных рек, Шексны и Волги, жили всегда. Жили,
образно говоря, «сто веков». Это что касается «юбилейной», 930-летней
даты Рыбинска (на 2001 год — примечание составителя).
Теперь о преемственности поселения Усть-Шексна, упоминающегося
в письменных источниках с XV века, и Рыбной слободы.
Древняя Рыбинская земля имеет тысячелетнюю историю, с массой
древних поселений, стоянок, городищ, курганов и т.д. Проводить же
прямую параллель между угасшей в XVI в. Усть-Шексной и поднявшейся
в том же веке Рыбной слободой нельзя и бессмысленно,
поскольку это были разные поселения на разных берегах огромной
реки с разными названиями, возникшие в разные исторические
эпохи. Город Великий Устюг и его прагород — древний Гледен —
это не одно и то же, как и город Переславль-Залесский, основанный
в 1152 году, — не одно и то же с угасшим рядом стоявшим городом
11
Клещиным. Переселение, перемещение населения тут никакого
значения не имеет. По оригинальной (и, видимо, единственно правильной)
версии Л. М. Иванова, Рыбная слобода «насильственно»
возникла на правом, «великокняжеском» берегу Волги как экономический
противовес на богатейшем рыболовецком участке хиреющему
«удельному» левому берегу с Усть-Шексной, принадлежавшей
князьям Шехонского дома. Но это уже история разных исторических
мест. Город Рыбный (Рыбинск) вырос из Рыбной слободы, а Усть-
Шексна — из древнеславянского поселения на другом берегу Волги.
Даже если рядом с Рыбинском когда-нибудь раскопают второй град
Китеж, он так и останется Китежем, а не Рыбинском и не Рыбной
слободой.
«На Устье, в Рыбной слободе»
Листая страницы классики
И еще об одной ошибке, которая была допущена в ряде публикаций
в последние годы. В записках «О Москве Ивана Грозного»
международного авантюриста и бывшего опричника царя Генриха
Штадена можно прочесть следующее: «Там, где Шексна впадает
в Волгу, лежит на мысу незащищенный посад, называемый Устье…,
его следует также укрепить, здесь сливаются течения трех рек,
и, укрепив это место, можно легко перехватить всякое движение
вверх или вниз по Волге».
И. И. и А. Н. Рыкуновы полагают, что в «мемориях» любителя
приключений допущена путаница, и он отождествляет старинное
поселение в устье Черемхи с Усть-Шексной. В этом усматривается
дополнительное косвенное доказательство все той же «передачи
функций» в XVI веке Усть-Шексной Рыбной слободе, «переездов»
людей, называвших то Рыбную слободу Усть-Шексной, то Усть-
Шексну Рыбной. Подобные гипотетические опыты вряд ли имеют
что-то общее с элементарными законами топонимики, а подозрения
в путанице вызваны, надо полагать, недостаточностью знания истории
Рыбинска. Но прежде давайте совершим маленький экскурс
по страницам классиков.
12
В 1968 году, почти сорок лет назад, увидела свет книга
«Рыбинск», написанная нашим выдающимся земляком, писателем
Михаилом Александровичем Раповым, автором удивительно светлого
романа о черном периоде ордынского владычества «Зори над Русью».
М. А. Рапов был и первым председателем Рыбинского отделения
Всероссийского общества охраны памятников. В этой своей новой
книге он назвал Стрелку — место впадения реки Черемхи в Волгу —
самым древним местом Рыбинска. Именно здесь до сих пор стоит
самое старое здание города — всем известная церковь во имя иконы
Казанской Божией Матери семнадцатого века. Прежде на этом
месте был монастырь, обращенный позднее в приходскую церковь.
Но ведь для специалистов-историков хорошо известно, что монастыри
возникали зачастую либо в совершенно пустынной местности,
либо на местах давно заброшенных поселений. Почему бы не предположить,
что одно из древнейших раннеславянских поселений было
не только на устьях Шексны и Колокши (а в непосредственной
близости от устья Колокши сохранились древние курганы),
но и здесь, в устье Черемхи, в достаточном удалении от последних?
То, что Рыбная слобода развивалась именно отсюда в направлении
современного города (а не с места напротив устья Шексны), подтверждает
тот факт, что когда-то ее конец был в районе нынешнего
Мытного рынка, где была таможня и взимали мыт на провоз товаров.
На это обратил внимание тот же М. А. Рапов в своем издании.
Правда, археологическая разведка конца 80-х годов не выявила
в устье Черемхи следов древнего поселения. Но ведь весь XIX век
и начало прошлого здесь, при строительстве и функционировании
купеческой гавани с системой гидросооружений были перемещены
десятки тысяч кубометров земли. Может быть стоит еще раз обратить
внимание на старинное урочище Устье при впадении Черемхи
в Волгу?
Я не оговорился, уважаемые читатели — так в простонародье
называли эту местность в позапрошлом и еще в начале прошлого
века. Алексей Максимович Горький в своем рассказе «Однажды
осенью» писал: «Я ушел из города в местность, называемую Устье,
где стояли пароходные пристани…» позднее, в одном из писем
к Ф. И. Шаляпину великий писатель признался, что речь в рассказе
шла о Рыбинске.
13
Посему ничуть не удивительно, что живший в шестнадцатом
веке Генрих Штаден предлагал укрепить Рыбную слободу в Устье,
хорошо различая Устье и Усть-Шексну. Никакой путаницы здесь
нет. Он просто называет Рыбную слободу Устьем, как, вероятнее
всего, уже тогда могли назвать ее жители нашей Стрелки. Ведь
не мог же сказать Штаден про Усть-Шексну, что там сливались
воды трех рек, Черемхи, Волги и Шексны. Что такое для Усть-
Шексны отдаленная — чуть ли не в трех верстах — мелкая и маленькая
Черемха, впадавшая в Волгу на противоположном берегу?
Зато про «посад» в устье Черемхи так сказать было вполне можно.
Полноводная, широкая Шексна географически была просто
рядом.
А как же быть с археологией?
…Давно известны для специалистов единичные археологические
находки УП-Х1 веков мерянского и славянского типа с нашего устья
Шексны. Человек здесь, в местах, богатых зверем, птицей и — особенно
— рыбой, селился издревле. Древние поселения появлялись
и исчезали вместе со своими названиями, культурой и, надо полагать,
памятниками. То, что уцелело после многих веков, и, прежде
всего, после строительства ГЭС и эрозии берегов, особенно драгоценно
для всех нас. Поэтому относиться к остаткам археологических
памятников на устье Шексны надо крайне бережно, аккуратно,
с максимальным применением современного научного подхода, особенно
при раскопках.
Прежде всего в качестве неоспоримого допустим, что археологические
изыскания Рыбинской археологической экспедиции
1990-х — первой половины 2000-х г. г. с научной точки зрения не подлежат
критике, так как отчеты этой экспедиции, по всей видимости,
периодически утверждаются в Институте археологии Российской
Академии наук. Допустим… Но вот выводы, которые делаются на основании
результатов раскопок, многие уже годы вызывают, по меньшей
мере, недоумение. Как-то не очень верится, что раскопанный,
по утверждению И.И. и А. Н. Рыкуновых город, названный ими Усть-
Шексной, был в домонгольскою эпоху в несколько раз(!) больше
княжеского Ярославля. Расчуствовавшаяся рыбинская пресса даже
14
назвала его однажды мегаполисом прошлого. При этом он не попал
на страницы Летописей, касающиеся ХП-ХШ веков, не в пример
другим, более «мелким», городам. И, уж тем более странно, —
не знает наша история никаких князей усть-шекснинских домонгольской
эпохи (князья «сидели» в каждом сколько-нибудь значительном
городе), а современная наука — ни одного даже фрагмента
древнерусского храма, раскопанного здесь, на территории «огромного
города». Почему? Да любой новый раскопанный храм — событие
в научном мире, как для историков, славистов, так и для всех археологов
Восточной Европы. Может быть, просто не все свои выводы
или результаты преподносят в своих отчетах Институту археологии
Ирина Ивановна и Александр Николаевич? Какой же русский средневековый
город без храма (храмов) и, что менее важно, но все-таки
существенно, даже без следов укреплений? Как следствие спорности
выводов рыбинских археологов, все пятнадцать лет красноречиво
молчат СМИ обеих столиц, будто не ведая о сенсации, что на севере
России раскопан (как следует из работ экспедиции) «огромный»,
неведомый доселе древнерусский город.
Увы, автор этих строк не одинок в своих сомнениях. Так считают
многие, в том числе и историки-профессионалы. В качестве примеров
можно привести выступления в печати декана исторического факультета
Ярославского государственного университета им. Демидова
к.и.н. Н. П. Рязанцева, в котором высказывалась явная озабоченность
происходящим (ведь «копаем»-то мы навсегда единственный раз,
другого «случая» не будет), и письмо Президента Академии наук
академика Ю. С. Осипова с заключением Руководителя Центра
по истории Древней Руси Института Российской истории д.и.н.
В. А. Кучкина, полученное автором этих строк в 2001 г. Невероятно,
но благодаря усилиям сторонников версии А.Н. и И. И. Рыкуновых,
удалось практически без широкого обсуждении в октябре 2004 г.
«протащить» через Рыбинский Совет депутатов, возглавлявшийся
тогда В. В. Пахаревым, скандальное решение «О праздновании исторических
дат города Рыбинска». В нем буквально прописано считать
датой основания Рыбинска… 1071 год(!) как год первого упоминания
Усть-Шексны(!). Эта формулировка также справедлива, как, например,
утверждение, что датой основании Советского Союза можно
считать 869 год как год призвания варягов и начала тысячелетнего
15
отсчета России, территория которой позднее вошла в СССР. В тот
знаменитый октябрьский день рыбинские депутаты утвердили, после
предварительных тяжелых дебатов, новые тарифы на вывоз мусора,
а под конец, подустав, пассивно проголосовали, назначив дату основания
Рыбинска. Так народные избранники, среди которых не было
ни одного историка, опозорили себя средневековыми ахинеями. Все
как в духе добрых сталинских лет, когда у одного народного академика
от биологии пеночка рождала кукушку.
Напомню еще раз уважаемому читателю — увязка 1071 года
с Рыбинском в краеведческой литературе тоже ведь возникла в советские
времена…
Версия советского периода рыбинской истории
…Почему же до 1920-х годов не было ни споров, ни публикаций
насчет мифической Усть-Шексны, а авторы публиковавшихся очерков
о Рыбинске, такие как К. Головщиков и М. Гомилевский, подробно
описывая древнейшее прошлое Рыбинского края, будто и знать не знали
о событиях 1071 г.? Рискну предположить, что для них знание
того, что казнь волхвов произошла не здесь, было, по существу, «секретом
Полишинеля». То есть, не было никакого секрета.
Но вот перед нами «Путеводитель-Справочник по г. Рыбинску»,
изданный в «год великого перелома», в 1929-м. На первых же страницах
в главе «Из истории Рыбинска» читаем:
«Впервые Рыбинск, как поселение, упоминает наша начальная
летопись в 1071 году под именем погост Усть-Шексны. Здесь завершилась
драма восстания в Ростовской земле… Волхвы… обвиняли
богатых женщин (отметим — именно «богатых», а не «лучших»,
т.е., родовитых, как в летописи — Е.Р.) в том, что именно они
явились виною страшной голодовки… Население в ярости бросалось
на виновниц, убивало их и отбирало имущество…» Дорогие читатели,
вряд ли надо здесь объяснять — налицо классовая подоплека трактовки
давно канувших в Лету событий, причем в самом «революционном
» духе», событий, тем более нужных для богатого революционным
прошлым края… Вот где, на наш взгляд, следует искать
истоки навязанной рыбинскому краеведению «преемственности»!
Тогда уже вовсю работала цензура, а вопрос: «Чем вы занимались
16
до семнадцатого года?», был далеко не праздным. Не исключено,
что был и заведомый заказ искать и в краеведении любые свидетельства
«героического прошлого». К великому сожалению, эта
ошибка, благодаря глубоко пущенным за многие десятилетия корням
в различных изданиях, еще продолжает гипнотически владеть умами
многих, кому хочется «удлинить» историю города…
Разные точки *отсчета
Какие же весомые аргументы рассмотрели рыбинские депутаты,
принимая вышеупомянутое «историческое» решение? Учитывали ли
они мнения академика Д. С. Лихачева, Президента Академии Наук
Ю. С. Осипова, д.и.н. В. А. Кучкина — ведь все они ранее в Рыбинске,
да и Ярославле публиковались? Ничуть не бывало. О них даже
не шла речь в пакете документов, «выборочно» подготовленных комиссией
Совета к обсуждению данного вопроса. А что же было?
К сожалению, в «заложниках» ошибочной, если не сказать больше,
теории рыбинских археологов оказались два документа, подписанные
тремя виднейшими учеными. На них следует задержать особое внимание.
Оба они адресованы главе Рыбинской муниципальной администрации.
Первое датируется 1995 г. и подписано Почетным директором
Института археологии РАН академиком Б. А. Рыбаковым,
д.и.н., начальником Верхневолжской археологической экспедиции
того же института Д. А. Крайновым и д.и.н. А. Е. Леонтьевым. В двухстраничном
письме излагается взгляд рыбинских археологов на вехи
развития Усть-Шексны и предлагается расширить археологические
исследования, так как «интенсивный подмыв Шексной своего высокого
правого берега уже через 8-10 лет может» уничтожить археологический
памятник. Не берусь судить, насколько авторским является
машинописный текст, ведь письмо именно подписывалось
у маститых ученых. Для них безусловно важно было поддержать
провинциальную археологическую экспедицию, поскольку финансирование
раскопок тогда (да и сейчас) производилось на деньги местного
и областного бюджетов. Удивляет только, да и настораживает
местами стилистическая безграмотность документа (слово «подмыв»,
например, в словаре русского языка С. И. Ожегова не существует),
будто он составлялся не в Москве.
17
Более сдержанное в выводах письмо выдающегося археолога
Валерия Лаврентьевича Янина, датированное 2000 годом, свидетельствует
о возникновении в XI веке крупного поселения на левом
берегу Волги, ставшего предшественником позднейших Рыбной
слободы и Рыбинска. Никакого упоминания о 1071 годе и желания
«вернуть» городу семь веков! С этим выводом грех не согласиться,
— действительно, наше древнее поселение — предшественник
многого. Но не одно и то же. Как не одно и то же СССР и Россия,
имеющие разные точки отсчета. Краткий текст завершается констатацией,
что «продолжение раскопок… заслуживает всемерной
поддержки со стороны органов власти».
Было еще одно письмо, подписанное д.и.н. Института Российской
истории РАН А. А. Горским, который предложил отмечать 940-летие
Усть-Шексны (а не Рыбинска) и также продолжить раскопки памятника.
Не считаю нужным приводить более подробные выдержки
из всех писем, так как все они были ранее опубликованы. Как видим,
именно в последних фразах, на которые, наверное, не было обращено
внимание депутатов, и заключается их истинное назначение, их
главная суть — поддержать археологию на местном уровне.
Косвенным доказательством сего вывода является следующее
обстоятельство.
В январе 2005 г. в Рыбинское отделение Всероссийского общества
охраны памятников истории и культуры пришло письмо 14100-
1851/5 от 13.01.05 г. за подписью академика-секретаря Отделения
историко-филологических наук Российской Академии наук
А. П. Деревянко. Позволю себе привести одну продолжительную
цитату.
«…Считаем, что заключение Института российской истории
РАН — «О юбилее города Рыбинска», подготовленное д.и.н.
Кучкиным В. А., которое было приложено к письму Президента РАН
от 10.12.2001 г., было вполне обоснованным.
Действительно, — и письменные, и археологические данные
однозначно указывают на то, что город Рыбинск ведет свою историю
со времени основания на правом берегу Волги Рыбной слободы,
первое упоминание о существовании которой относится
к 1503-04 г.
В связи с тем, что авторы решения, принятого Рыбинским советом
депутатов, основываются, как Вы сообщаете, на заключении
18
д.и.н. А. А. Горского, мы попросили его дать свои разъяснения.
В принципе, он разделяет точку зрения В. А. Кучкина, и был удивлен,
что аргументы, целью которых была поддержка продолжения археологических
раскопок на р. Шексне, были интерпретированы подобным
образом.»
Как говорится, без комментариев. Единственное, что хотелось бы
отметить, — Совет рыбинского отделения ВООПИиК направлял
не заключение ученого А. А. Горского, а единственную публикацию
решения депутатов со ссылками на источники, в том числе и на его
мнение, которая была сделана в «Рыбинских известиях» в ноябре
2004 г.
Вечный *Рыбинск
Умаляет ли вышесказанное, если можно так выразиться, рыбинскую
историю? Да ничуть. Ничего мы ни о семи, ни о десяти,
ни о так далее веках не забываем. Курганы и стоянки, повторяю,
много более древние, чем археологические находки у устья Шексны,
существуют рядом с Рыбинском издревле. «Древних» городов в нашей
Родине немало, а вот хлебная и бурлацкая столица — всего
одна. И интересен-то наш город прежде всего как крупный купеческий
центр, в двух пролетевших веках которого — немеркнущая его
слава. Что же касается двадцати «забытых столетий» Рыбинской
земли, ее появлявшихся еще в прошлом тысячелетии и исчезнувших
древних поселений, это, конечно же, неотделимая наша история,
история заселения «вечного Рыбинска» — от невообразимо далекого
его «начала». Не города, а издревле обжитого и богатого края. Нам
не нужна чужая «сомнительная» историческая слава.
Евгений Розов
2011-2018гг
19
Слово о Евгении Розове
4 августа 2018 года на 58-м году жизни скоропостижно скончался
Евгений Станиславович Розов. 6 августа в кафедральном Спасо-
Преображенском соборе Рыбинска состоялось его отпевание. Сказать
последнее «прощай» и помолиться об упокоении его души пришли
несколько сотен горожан.
Это был человек исполинских роста и силы. В обычных магазинах
одежду и обувь ему подобрать было трудно — никак не хотел он
вмещаться в тесные стандарты среднего человека. И так было почти
во всем. Отсюда, быть может, его неизменная вежливая улыбка,
которой он как бы постоянно говорил: уж простите мне, пожалуйста,
мои габариты — таким вот уродился.
В его улыбке жила не только вежливость, но и неизменные доброта
и кротость. Глаза же — чаще грустные. Когда он куда-либо
приходил, то заполнял собою пространство, не столько, конечно,
внешнее, сколько внутреннее пространство душ людей, с которыми
вступал в общение.
Поэт в подлинном высоком смысле этого слова, обладавший
редким даром не слагать слова в рифмы, а изливать в них свою
душу. И вместе — начальник инструментального отдела научно-
производственного объединения «Сатурн», на протяжении десятилетий
ведущего предприятия Рыбинска. Человек, обладавший энциклопедическими
знаниями в русской литературе и истории.
Краевед, который мог рассказывать часами о преданиях Углича, где
родился, Рыбинска, где провел значительнейшую часть жизни, или
Мологи, откуда была родом его мать. Коллекционер, собиравший
старинные монеты и открытки. Последние он целыми коллекциями
дарил музеям. Что касается первых, помню в его и моих руках
серебро имперского Рима.
Это был человек, тщательно искавший культурные корни, обретавший
их и радовавшийся своим открытиям. И вместе человек,
глубоко страдавший при виде разрушения русской культуры. Он
был на протяжении многих лет председателем Рыбинского отделения
ВООПИиК (Всероссийского общества охраны памятников истории
и культуры).
Организовывал энтузиастов для необходимых работ на территориях
храмов, кладбищ и старинных зданий в Рыбинске и его окрест-
20
Евгений Розов у могилы поэта Николая Рубцова
на Пошехонском кладбище в Вологде. 2015
ностях. К слову, сам чаще всего и финансировал проведение этих
работ на достойном уровне.
Такая активность открылась в Евгении с конца 1980-х — начала
1990-х годов прошлого века, в то самое время, когда на Россию
обрушилась дикая стихия разрушения. И нужны были исполины
вроде Евгения, чтобы как-то эту стихию остановить. Когда многие
из его сверстников и бывших товарищей все заботы приложили
к тому, чтобы урвать себе кусок пожирней от разграбляемой России,
он изо дня в день, из месяца в месяц и из года в год трудился,
не щадя сил и здоровья, над прямо противоположной задачей.
Если б подобная деятельность была явлена раз-другой, можно
было бы назвать ее поступком. Однако она стала наполнением жизни
Евгения, этого по-настоящему благородного и великодушного русского
человека. А раз так, это уже подвиг во имя России. Помню
21
тогда, в девяностые годы, он повторял: «Да возвеличится Россия,
да сгинут наши имена!»
Это было жизненным кредо Евгения. Он осуществлял дело, мало
заметное со стороны, порой встречавшее в окружающих снисходительные
усмешки, как занятное чудачество. Однако тем трудней
был подвиг. Он требовал постоянного горения души.
Так человек горел, согревая и освещая других. И… сгорел.
Приблизительно эти слова я сказал на кладбище перед заключительной
литией и погребением тела своего друга.
Нужно было дать этот образ горения, чтобы ответить на ропот
о несправедливости скоропостижной кончины (а причиной ее был
сердечный приступ). Ведь кому, как не Богу, был адресован подобный
упрек?
В последнее время Евгения крайне угнетала болезнь, однако он
не прерывал своей деятельности на различных поприщах, потому
что не мог жить без нее. Для этого приходилось напрягать все силы
души. И он погиб в этом незаметном для посторонних глаз подвиге.
Наверное, иначе было нельзя. Медленное угасание было не для
этого большого человека. Почему-то было нужно, чтобы мы острее
ощутили боль утраты.
И если он стал яркой вспышкой в нашей жизни, мы обязаны
заключить в недрах собственных душ искры света Евгения Розова —
из любви к этому замечательному русскому человеку. Не роптать,
а продолжать его дело и молиться об упокоении его души.
В задушевных беседах Евгений неоднократно читал мне одно
из своих любимых стихотворений. Признаюсь, я тогда не понимал
его значения в жизни друга и даже критиковал начало стиха. Теперь
смысл вполне раскрылся.
Приведу начало стихотворения по памяти:
Говорят: в начале было слово.
Все слова в начале велики.
Я хочу на поле Куликово,
Где поют ночами кулики.
Так пал этот человек-исполин на своем Куликовом поле в битве
за Россию.
22
Стихотворение оканчивается следующим образом:
…Ив конце все то же будет слово,
Повторять я буду, как в бреду:
Я умру на поле Куликовом,
Даже если вдруг и не дойду!
Священник Сергий Карамышев,
публицист, Рыбинская епархия
Приложения: документы, переписка
Реплика почетного гражданина Рыбинска
Л. М. Марасиновой «Как не надо писать историю»
Информационным изданием на эту тему можно назвать только вышедший
из печати каталог «Весь Рыбинск». Прекрасная бумага, прекрасная
обложка и красочные фотографии отнюдь не могут компенсировать
не столь же прекрасное содержание. В особенности это касается исторического
очерка города. Первые абзацы издания могут быть занесены в книгу
рекордов Гиннеса. Авторы умудрились на двух маленьких абзацах уместить
около десяти исторических ошибок, неточностей и некорректностей.
Назовем некоторые из них:
1. Поселение Усть-Шексна не названо в «Повести временных лет» как
утверждают авторы. Там речь идет о казни волхвов на Усть-Шексне. Этот
топоним, кстати, мог относиться и к истоку Шексны из Белого озера, о чем
писали рыбинские краеведы. Эту позицию поддержал академик
Д. С. Лихачев.
2. Ян Вышатич, упомянутый в летописи, был в 1071 г. дружинником
Черниговского князя Святослава. Дата 1071 г. весьма условна и в разных
источниках это событие упоминается и под другой датой. Есть исследования
о более точной датировке восстания смердов в Ростовской земле.
3. Он прибыл отнюдь не в Усть-Шексну, как пишут авторы, а на Белое
озеро.
4. Ян Вышатич прибыл не для подавления восстания, а для сбора дани.
5. Усть-Шексна вовсе не исчезла с лица земли после татаро-монгольского
нашествия, как написано в каталоге, а оставалась административным
и промысловым центром в XV, XVI, XVII веках, была центром Усть-
Шехонской волости Пошехонского уезда.
6. Рыбная слобода впервые упоминается не в летописи, как пишут
авторы, а в духовной грамоте великого князя Ивана III.
7. Предположение о переносе поселения с устья Шексны на правый
берег Волги — пока еще только научная гипотеза.
И т.д.
Совсем как в армейском анекдоте: правда ли, что Саркисян выиграл
по лотерее 100 тысяч? Да, правда! Только не Саркисян, а Акопян,
не 100 тысяч, а 100 рублей, не выиграл, а проиграл, не по лотерее,
а в преферанс!
Печальный список неточностей можно продолжить. На странице 25
авторы пишут, что дом на Мологской улице принадлежал Григорьевым.
Это неверно, он принадлежал Григорьевским. На стр. 32 указано, что
24
костел построили в 1911, между тем, он был освящен еще в ноябре 1910 г.
Научное название реки — Черемха, а не Черемуха. Оно происходит, как
и многие гидротопонимы от угро-финского корня. Чермь — это народ.
Немало и более серьезных просчетов. Сознательное замалчивание того
обстоятельства, что в 1986 году Рыбинск получил статус «Исторического
города» и 50 кварталов исторического центра были выделены в охранную
зону можно объяснить лишь конъюнктурными соображениями.
Многочисленные утраты памятников архитектуры вызваны не бурным
ростом города, как указано на стр. 20, а небрежением к наследию.
Исторический центр не застраивается, а разваливается.
Отсутствие в списке общественных организаций Рыбинского научного
общества — звенья той же цепи. Кстати, список этих организаций, уместившихся
на четверти странички после грандиозного списка муниципальных
учреждений, выглядит весьма жалко. И вообще, есть ли общественность
в Рыбинске, возникает вопрос после этого списка.
Все это и многое другое на совести авторов. Однако, где же авторы?
Их нет. Они предпочли остаться инкогнито, так же как отсутствуют и рецензенты.
Это абсолютно не принято в цивилизованных изданиях. Это
нарушение научной этики и общепринятых норм. Рукопись не обсуждалась
научной общественностью. А жаль. За большие деньги мы получили еще
один пример того, как не надо писать и делать историю. Хорошо одно:
в издании представлен не весь Рыбинск.
Л.М.Марасинова, кандидат исторических наук,
член правления Рыбинского научного общества.
Газета «Анфас», №3,04 апреля 1996 г.
Открытое обращение к Председателю Рыбинского
Совета депутатов
В последнее время в заявлениях ряда представителей администрации
округа звучат призывы «изменить» дату основания города Рыбинска.
Данный вопрос всерьез предлагается обсудить на заседании Рыбинского
Совета депутатов. В связи с этим Совет Рыбинского отделения
Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры считает
необходимым обратить Ваше внимание на следующее. Предлагаемая «новая
древняя» дата — 1071 год — не может являться первым упоминанием
раннесредневекового поселения в устье реки Шексны по логике летописного
рассказа Начальной русской летописи, так считал крупнейший текстолог
и переводчик «Повести временных лет» — академик Д. С. Лихачев.
Топонимически (т.е. по происхождению названия) и территориально Усть-
25
Шексна ХГУ-ХУ вв. и исторический центр нашего города совершенно
не связаны. Древнее же название поселения у устья Шексны Х1-ХШ вв.
нам вообще не известно. Нет и исторических сведений о переносе поселения
на другой берег Волги. Это были разные поселения, существовавшие
в разные исторические эпохи. Никому никогда не приходило в голову
отождествлять древнейший город Гледен и стоящий рядом Великий Устюг,
город Клещин и заложенный позднее в 1152 г. рядом с ним Переславль-
Залесский, город Углич и находящееся напротив него, на другом берегу
Волги древнее городище УП-1Х вв. «Богоявленская гора». Это нонсенс
в исторической науке. 28.11.1995 г. члены ученого совета Рыбинского
музея-заповедника большинством голосов не поддержали идею «передати-
ровки», выдвигавшуюся археологами И.И. и А. Н. Рыкуновыми. 29.05.1996 г.
прямым голосованием не поддержало их по данному поводу и расширенное
заседание Рыбинского научного общества. Тем не менее почти тайно, без
широкого обсуждении в среде научной общественности, вновь проталкивается
принятие очередного решения к «очередной круглой» дате. Обращает
на себя внимание завидная периодичность подобных шагов, возможно,
имеющих целью лишь оправдать многие сотни тысяч затрат на раскопки
в устье Шексны. Создается впечатление, что археологические раскопки,
ведущиеся на протяжении последних лет — лишь средство к достижению
определенных целей. Кстати, авторы книги «Рыбинск. Пошехонье», вышедшей
в 2000 г. в Москве, Н. С. Борисов и Л. М. Марасинова выступили
отнюдь не за преемственность поселений Усть-Шексна XV в. и Рыбная
слобода. Принятие вышеупомянутого решения волевым методом, без проведения
городской научной конференции — полный абсурд.
Необходимо отметить, что эти работы на территории Усть-Шексны
давно стали приоритетной статьей расходов на исторический город,
в то время как редчайшие памятники Рыбинского края — церковь XVII века
в Александровой пустыни, церковь в Хопылево, где был крещен флотоводец
Ф. Ф. Ушаков, усадьба Иконниковых и Старая биржа в Рыбинске
гибнут.
По поручению Совета, председатель президиума
Совета Рыбинского отделения «ВООПИиК»
Е. С. Розов и члены совета Е. П. Балагуров,
Е. П. Накладов, А. Б. Серебряков.
Газета «Анфас», №23, 21 июня 2001г.
26
Мнение Президента Российской Академии
НаукЮ. С. Осипова от 10.12.2001 г.
Председателю президиума
Совета Рыбинского отделения
ВОО «ВООПиК»
Розову Е. С.
Глубокоуважаемый Евгений Станиславович!
Спасибо за интересные материалы по истории города Рыбинска.
Специалисты Отделения истории Российской академии наук по моей просьбе
внимательно рассмотрели их. Направляю Вам заключение руководителя
Центра по истории Руси доктора исторических наук В. А. Кучкина.
Приложение на 7 л.
Президент Российской академии наук
академик Ю. С. Осипов
Мнение Главного научного сотрудника Института
Российской истории РАН, руководителя Центра
по истории древней Руси, доктора исторических наук
В. А. Кучкина. О Юбилее города Рыбинска
В 1988 г. сотрудником Института археологии РАН К. И. Комаровым
в черте г. Рыбинска на правом берегу р. Шексны было открыто древнерусское
поселение. С 1991 г. на этом поселении под руководством А.Н.
и И. И. Рыкуновых ведутся планомерные археологические раскопки. Хотя
руководители экспедиции не являются профессиональными археологами,
раскопки ведутся грамотно и плодотворно. Обнаружены древнерусская
церковная свинцовая вислая печать XII в., различные восточные монеты
1Х-Х1 вв., несколько жилых или производственных помещений, древнерусская
керамика, а главное — целый ряд металлургических горнов и связанные
с ними отходы производства по выплавке металлов. Все эти находки
серьезно обогащают существующие представления не только о прошлом
Рыбинского края, но и вообще древней Руси, в частности, местах ее производства
железа, освоении речных путей, конфессиональных отношениях.
К сожалению, несмотря на длительность раскопок в Рыбинске, общественность
не имеет возможности в подробностях ознакомиться с их результатами.
Обстоятельные научные исследования отсутствуют. Есть только
небольшие годовые отчеты об археологических сезонных работах, опубликованные
в сборниках «Археологические открытия», и отдельные популяр27
ные статьи в периодической печати. Из этих статей становится ясным,
что руководители экспедиции претендуют на то, что ими обнаружено
поселение городского типа, существовавшее с XI столетия, давшее начало
г. Рыбинску и в средние века носившее название Усть-Шексна. В этой
связи в 2001 г. они предлагают отметить 930-летие г. Рыбинска. Если часть
таких рассуждений может основываться на археологическом материале,
то такие вопросы, как преемственность поселений и особенно их названия,
невозможно решать без привлечения письменных источников, а они не используются
и не анализируются.
Один из таких источников — основной для определения времени возможного
упоминания г. Рыбинска (но под другим названием), именно
летописный рассказ 1071 г. — рассмотрен в появившихся в периодической
печати статьях Е. С. Розова. Но он пришел к выводу, что свидетельства
этого рассказа никакого отношения к Рыбинску не имеют. Кто же прав
в возникшей полемике?
Начнем с рассмотрения аргументации археологов. Во-первых, неверно
думать, что если в границах современного города обнаруживаются остатки
нескольких ранних поселений (а в Рыбинске дело обстоит именно так,
остатки поселения обнаруживаются и на правом берегу Волги), то древнейшее
из них явилось тем зерном, из которого развился данный город. Как
правило, территории современных городов захватывают земли, на которых
в старину были расположены самые различные сельские поселения. Это
процесс, характерный для всех городов мира. Москва, например, поглотила
не только такие села XIV в., как Коломенское и Домодедово, но и ряд более
древних сельских поселений. Одно из них около современного Данилова
монастыря существовало еще в XI в., но никто из такого факта не делает
вывода о возникновении Москвы в XI столетии.
Во-вторых, по возрасту одного бревна — 1063 г. — нельзя судить о времени
возникновения целого поселения. Ни в отчетах Рыбинской археологической
экспедиции, ни в газетных статьях не приводятся данные о состоянии сруба,
где было обнаружено такое старое бревно, и о датах других бревен. Не указан
сопутствующий археологический материал, не определен тип самого жилища
и т.п. Кроме того, все перечисленные предметы и признаки должны повторяться
в массовых случаях. А о массовости речи идти не может, поскольку,
судя по отчетам, удалось найти лишь единичные деревянные постройки.
В-третьих, обнаружение на поселении металлургических печей не следует
расценивать как показатель превращения поселения в город. Как
в свое время показал академик Б. А. Рыбаков, металлодобыча была, скорее,
профессией сельских ремесленников, а не городских1.
В-четвертых, несмотря на 10-летние раскопки, не выявлены очевидные
археологические признаки города: оборонительные валы и рвы. Церковная
28
печать найдена, а церковь — нет, не обнаружено улиц и площадей, жилые
постройки пока что, как уже говорилось, единичны, несмотря на уверения,
что в ХП-ХШ вв. на поселении будто бы проживало от 1000 до 3000
человек2.
В-пятых, не удается обнаружить признаков непрерывности существования
поселения. Археологические слои на месте точно фиксируемой
письменными источниками Рыбной слободы на правом берегу Волги, давшей
начало Рыбинску, и слои поселения на правом берегу Шексны, впадающей
в Волгу слева, по времени не совпадают. Кроме того, при раскопках археологического
памятника Усть-Шексна — 2 отмечаются, что домонгольский
слой перекрыт «более чем метровой стерильной прослойкой песка»3. Это
свидетельствует о раннем прекращении жизни на поселении.
Таким образом, археологическая аргументация, предлагающая рассматривать
обнаруженное на правом берегу нижнего течения Шексны поселение
домонгольского времени возникшее в середине XI в., имеющего все
признаки поселения городского и являющиеся непосредственным предшественником
современного г. Рыбинска, не может считаться корректной.
Ставя вопрос перед общественностью о праздновании в 2001 г. 930-ле-
тия г. Рыбинска, археологи опираются уже не на археологический материал,
а на свидетельства письменных источников, поскольку только они содержат
не приблизительную, а определенную дату поселения и его название.
Последнее же никаким археологическим инструментом извлечь из земли
невозможно. Но археологи утверждают, что раскопанное ими поселение
«продолжало функционировать под именем Усть-Шексна до конца XV в»4.
При этом никаких указаний на то, какие именно источники использованы
для такого утверждения и как они интерпретированы, не делается. Можно
только догадываться, что называя цифру 930, археологи исходят из свидетельств
летописей, поскольку о столь древнем периоде в России говорят
лишь летописи, а не документы.
Действительно, в летописях под 1071 г. мы встречаем упоминание
устья Шексны. Это упоминание анализировал в своих статьях председатель
президиума Совета Рыбинского отделения ВООПиК Е. С. Розов, который
указал, что на самом деле в летописной статье 1071 г. речь идет не о устье
р. Шексны, а о ее истоке. Такое заключение является правильным.
Необходимо только дополнить и уточнить аргументацию Е. С. Розова.
Рассказ 1071 г. с упоминанием устья Шексны встречается во многих
русских летописях. Наиболее древними из них являются Лаврентьевская
летопись, переписанная в 1377 г.; Ипатьевская летопись, переписанная
ок. 1425 г.; Новгородская первая летопись младшего извода (список 40-х
гг. XV в.), Радзивилловская летопись (список поел. четв. XV в.), Московско-
Академическая летопись (список поел. четв. XV в.) и Хлебниковская ле29
топись (список 50-60-х гг. XVI в.). Самой авторитетной из них является
Лаврентьевская летопись, по которой обычно и цитируется рассказ, где
названо устье Шексны. Но в некоторых случаях необходимо привлекать
и другие летописи, поскольку их отдельные чтения точнее передают древний
текст. Очень распространено мнение, что данный рассказ читался
в Повести временных лет — одном из летописных сводов начала XII в..,
к которому учеными возводится текст Лаврентьевской летописи и сходных
с ней летописей. Однако специальные разыскания показали, что рассказ
1071 г. был уже в источнике Повести временных лет — т.н. Начальном
своде середины 90-х гг. XI в.5 Раннее происхождение рассказа повышает
степень достоверности содержащихся в нем сведений.
Какие же это сведения? В рассказе сообщается, что во время недорода
(«скудости») в Ростовской земле два волхва двинулись из Ярославля
по Волге, отнимая съестные припасы («любо жито, любо рыбу»6) у местных
женщин и убивая некоторых из них. Так они добрались до города Белоозера.
Там в то время находился Ян Вышатич, представитель князя Святослава
Ярославича. Белозерцы сообщили ему, что пришли два волхва, которые
по Волге и Шексне грабили и убивали людей. Из этих свидетельств делается
очевидным, что от Ярославля волхвы шли вверх по Волге, а достигнув устья
Шексны, двинулись вверх уже по Шексне, встретив у Белоозера Яна
Вышатича. Далее летопись весьма красочно описывает, как Ян, узнав, что
волхвы подсудны его князю Святославу Ярославичу, вступил с ними и их
многочисленными сторонниками в бой, но схватить волхвов ему не удалось.
Тогда он обратился к жителям Белоозера, чтобы те доставили ему волхвов.
Те выполнили требование Яна. После разговора с плененными волхвами,
по словам летописи, «повелеЯньвложити рубль въ уста има и привязати
я къупругу, и пусти пред собою лодье, и самъ по них иде, сташа на устьи
Шексны.»7 Употребленное здесь выражение «на устьи Шексны» указывает
на определенную часть реки, но не на поселение, якобы носившее название
«Усть-Шексна». В противном случае в летописи читалось бы «в усть
Шексны». Предшествующий приведенному выражению текст летописи
не так прост для понимания. Е. С. Розов, например, полагает, что волхвов
привязали к ладейной мачте»8. Другие комментаторы считают, что слова
«вложити рубль въ уста има» означают вложение им в рты кляпов»9.
Но в других летописях вместо «къупругу» Лаврентьевской летописи читается
«къупругомь» (множ, число). К тому же выясняется, что речные ладьи
в древней Руси мачт не имели10. По всей видимости, «упруги» — это ребра
ладьи, шпангоуты. «Рубль» — конечно, не денежная единица, такое значение
данное слово приобрело только в XIV в., а какой-то деревянный или металлический
обрубок. Если правильно чтение древнейшей Лаврентьевской
летописи, то один такой обрубок был вложен в уста сразу двух волхвов.
30
Это, конечно, не кляп, поскольку далее в летописи приводится разговор
Яна Вышатича с держащими «рубль» волхвами. Следует также обратить
внимание на то, что Ян не поплыл за своими пленниками, а «по них иде».
Очевидно, привязанные к ладье волхвы также шли пешком. Но в таком
случае получается, что привязанные к лодке кудесники тянули ее за собой,
т.е. выполняли роль бурлаков. Ян шел сзади, приглядывая за ними. На устье
Шексны они остановились, между волхвами и Яном произошел краткий
разговор, Ян Вышатич приказал повозникам (людям, везшим предназначенную
для князя Святослава Ярославича дань) мстить волхвам за погубленных
женщин. Повозники убили волхвов, повесили на дубе, а ночью медведь
«угрызе» их. Картина, нарисованная летописцем, указывает на то, что на берегу
в устье Шексны рос лес, в котором водились крупные дикие звери.
Поселения рядом не было.
О каком же участке Шексны идет речь в летописи? Если в современном
русском языке слово «устье» означает место впадения реки, то в древнерусском
— как место впадения, так и место истока из более крупного
водного бассейна. Древний город Белоозеро располагался на правом берегу
р. Шексны в 2,5-3 км от ее истока из озера Белого11. Очевидно, что
до «устья» — истока Шексны из него можно было добраться быстрее, чем
до «устья — устья той же реки. Если Ян Вышатич отправился с плененными
волхвами вниз по Шексне, то он мог гораздо подробнее и точнее
узнать об их насилиях от тех жителей поселений по Шексне, где волхвы
побывали. Но летопись говорит, что о злодеяниях волхвов Ян узнал только
от белозерцев. Если волхвы были привязаны к ладье и тянули ее за собой,
идя берегом, то это имело смысл по пути к истоку Шексны, поскольку
нужно было идти против течения и короткое расстояние. Вести же подобным
образом ладью вниз по течению Шексны до Волги на расстоянии
в несколько сотен километров и на протяжении нескольких недель было
делом явно бессмысленным, ведь по меньшей мере на ряде участков скорость
течения Шексны превышала скорость пешеходов. Таким образом,
показания летописного текста убеждают в том, что речь в нем идет
об «устье» — истоке Шексны, расположенном в сравнительной близости
от мест, где произошло столкновение Яна Вышатича с волхвами, и от города
Белоозеро, жители которого арестовали волхвов и выдали их Яну.
К месту впадения Шексны в Волгу это не имеет никакого отношения.
Присмотримся теперь внимательнее к самой структуре летописной
статьи 1071 г. Первое ее известие говорит о нападении половцев
на Растовец и Неятин (район к юго-западу от Киева). Второе известие —
об изгнании полоцким князем Всеславом Брячиславичем из Полоцка сына
киевского князя Святополка Изяславича. Третье — о победе над Всеславом
Брячиславичем брата Святополка князя Ярополка Изяславича у Голотическа
31
в Полоцкой земле. Далее следует четыре повествования о волхвах. Они
начинаются словами «В си времена», что свидетельствует о незнании
летописцем точных дат событий. Рассказ о действиях Яна Вышатича
на Белоозере — второй и самый обстоятельный из всех рассказов о волхвах.
Ян Вышатич был киевским боярином. Служить князю Святославу
Ярославичу он стал тогда, когда этот черниговский князь занял киевский
стол. Произошло это 22 марта 1073 г. Движение волхвов в Ростовской
земле началось по причине «скудости». По данным дендрохронологии,
угнетение годовых колец деревьев на Белоозере, что свидетельствует
о неурожае, приходится на тот же 1073 г. Очевидно, что Ян Вышатич
побывал в устье Шексны или осенью 1073 г. или весной 1074 г., когда
возможно было плавание12. И в том, и в другом случае это не дает права
для празднования в 2001 г. каких-либо 930-летних юбилеев.
При рассматривании вопросов о появлении поселений на левом берегу
Волги при впадении в нее Шексны и на правом берегу Волги и о их слияниях
в средние века необходимо учитывать документальные свидетельства
ХУ-ХУ1 вв. Сохранившиеся самые ранние (1432-1445 гг.) грамоты на земли
в нижнем течении Шексны не знают поселения с названием Усть-
Шексна. С конца XIV в. земли в устье Шексны принадлежали ярославскому
князю Роману Васильевичу, родоначальнику князей Шехонских, тогда как
земли против устья Шексны по правому берегу Волги — старшему из ярославских
князей Ивану Васильевичу13. Поэтому в те времена правобережные
волжские поселения не могли сливаться в одно целое с левобережным.
Как известно, Рыбная слобода, положившая начало г. Рыбинску, впервые
упоминается в завещании Ивана III. Как и всякая слобода, она должна
была быть организована на пустом, незаселенном месте. Время составления
завещания Ивана III в настоящее время уточнено — это декабрь 1503 г.14
Очевидно, вместо мифического 930-летия город Рыбинск в 2003 г. вполне
обоснованно может отметить свое 500-летие.
Главный научный сотрудник
Института российской истории РАН,
руководитель Центра по истории древней Руси,
доктор исторических наук Кучкин В. А.
32__
Письмо ученого секретаря Отделения историко-
филологических наук Российской Академии Наук
А. Петрова от 13.01.2005 г.
Совет Рыбинского
городского отделения ВООПИК
Уважаемые коллеги!
Ваше обращение на имя Президента РАН было рассмотрено в Отделении
историко-филологических наук РАН.
Российская академия наук не правомочна, как вы просите, «отменить
ошибочное решение Рыбинского Совета депутатов». Вместе с тем, считаем
что заключение Института российской истории РАН — «О юбилее города
Рыбинска», подготовленное д.и.н. В. А. Кучкиным, которое было приложено
к письму Президента РАН от 10.12.2001 г. было вполне обоснованным.
Действительно — и письменные, и археологические данные однозначно
указывают на то, что город Рыбинск ведет свою историю со времени основания
на правом берегу Волги Рыбной слободы, первое упоминание
о существовании которой относится к 1503-04 г.
В связи с тем, что авторы решения, принятого Рыбинским советом
депутатов, основываются, как Вы сообщаете, на заключении д.и.н.
А. А. Горского, мы попросили его дать свои разъяснения. В принципе, он
разделяет точку зрения А. А. Кучкина, и был удивлен, что аргументы, целью
которых была поддержка продолжения археологических раскопок на р.
Шексне, были интерпретированы подобным образом.
Ученый секретарь
Отделения историко-
филологических наук
А. Е. Петров.
34
Обращение к жителям города от 30 июля 2020 года
Муниципальный совет Рыбинска с подачи главы города Д. В. Добрякова
принял 3.06.2020 г. решение 129 о праздновании 7 августа 2021 года
памятной даты — «950-летие основания города Рыбинска». А в качестве
обоснования привел полученное мэром письмо ФГБУ «Российская академия
наук» (РАН) от 22.03.2019 г. за подписью Президента РАН академика,
доктора физ-мат. наук (!) А. М. Сергеева, где содержатся сомнительные и
документально не подтверждаемые предположения, внутренние противоречия,
но при этом нет никаких точных выводов.
Вопрос о возможной привязке истории Рыбинска к существовавшему
когда-то на входящей ныне в черту города окраинной территории селению
с условным названием Усть-Шексна отнюдь не нов. О наличии поселения
XI века на месте впадения Шексны в Волгу хорошо было известно
и в 1977 году, когда торжественно, на всесоюзном уровне, праздновали
200-летие Рыбинска. Да и в бытность Добрякова главой городского округа,
в 2017-м, когда отмечали, пусть и не столь широко, 240-летие города.
Предлагаемую «новую древнюю» дату — 1071 год — нельзя признать
первым упоминанием раннесредневекового поселения в устье реки Шексны
по логике летописного рассказа «Начальной русской летописи», как ее
понимал крупнейший текстолог и переводчик «Повести временных лет»
академик Д. С. Лихачев. Топонимически (по происхождению названия)
и территориально Усть-Шексна Х1У-ХУ в.в. и исторический центр нашего
города совершенно не связаны. Древнее же название поселения у устья
Шексны Х1-ХШ в.в. нам вообще неизвестно. Нет и исторических сведений
о переносе поселения на другой берег Волги.
Источником нынешней привязки стал летописный рассказ о восстании
смердов под предводительством волхвов в 1071 г. в Ростово-Суздальской
земле, где тогда царил голод.
На Белоозере восставшие столкнулись с княжеской дружиной. Волхвов
схватили, пытали, а затем повесили. Возникает вопрос: где именно казнили
волхвов? В 2002 г. доктор исторических наук В. А. Кучкин писал в статье
«О юбилее города Рыбинска»: «Употребленное здесь выражение «на устьи
Шексны» указывает на определенную часть реки, но не на поселение.
В противном случае в летописи читалось бы «в Усть-Шексне»…
Таким образом, показания летописного текста убеждают в том, что
речь в нем идет об «устье»-истоке Шексны… К месту впадения Шексны
в Волгу это не имеет никакого отношения». И далее: «Неверно думать,
что, если в границах современного города обнаруживаются остатки ранних
поселений, то древнейшее из них является тем зерном, из которого раз35
вился в данном случае Рыбинск. Это процесс, характерный для всех городов
мира. Так, Москва поглотила не только такие села XIV в., как Коломенское
и Домодедово, но и ряд более древних поселений. Одно из них существовало
еще в Х1-м столетии».
Надуманное и беспочвенное решение о несуществующем 950-летнем
юбилее должно быть пересмотрено. Зато на прочном научно-историческим
основании рыбинцы смогут отметить в 2024 году 520-летие первого упоминания
Рыбной слободы в царской грамоте, а спустя еще три года —
250-летие императорского Указа о наделении Рыбной слободы статусом
города.